В час, когда взойдет луна - Страница 12

— Мне чаю, чёрного, без сахара. А Толе — молока и две ложки. Я…

— Вы Галя. Он Сергей. Я — Саша.

Толя почувствовал, как напряглась за его спиной Аня.

— Нам, — вступил он, — описывали Сашу иначе.

Им его вовсе не описывали, но…

Хозяин квартиры коротко улыбнулся и кивнул.

— Он попал в аварию три дня назад, светофор сломался, на дороге получилась «ёлочка». Теперь лежит в реанимации. Я подбираю его связи.

— Ох, — выдохнула Аня, — а он…

— Очень сильно побился, но, кажется, будет жить. Мы с ним университетские приятели. Плохая конспирация, но в случае чего моё присутствие здесь можно хоть как-то объяснить. Да, там в ванной регулятор сенсорный. Ориентируется сам по температуре тела, если любите погорячей или похолодней, нужно установить вручную. Душ лучше уже после завтрака. У вас будет часов шесть на то, чтобы отоспаться.

«Саша» совершенно не излучал тепла — и это успокаивало. Для него они явно были деталями на конвейере. Провести положенные манипуляции и отправить дальше. Им уже дважды попадались такие люди — с ними было надежнее всего. Хотя их самих было очень жалко. А ещё он был на кого-то похож… Или нет.

В ванной они не разговаривали.

Когда вернулись, на столе уже стояли две кружки с чаем, кружка с кофе и тарелки. Яичница по-бирмингемски оказалась проста в изготовлении — вырезать сердцевину из ломтика хлеба, обжарить получившуюся раму на горячей сковородке, залить в «окошко» яйцо, подождать, пару раз приподнять, чтобы не пристало, посыпать сверху тертым сыром и мелко рубленным зеленым луком, повторить четыре раза. Наблюдать за «Сашей» было удовольствием. А яичница оказалась очень вкусной. Или они просто были голодные. И уставшие. И перепуганные до такой степени, что страх уже не ощущался сам по себе. Было просто холодно.

«Саша» вымыл руки, вытер их кухонной салфеткой, выбросил салфетку в мусорное ведро, сел, взял кружку.

— Я уже завтракал. А вы, Галя, чувствуете неправду? Вам от нее физически неуютно?

— Да, — ясно сказала Аня. — Я и муж. А это…

— Это замечательно.

— Мы не знаем… — твердо начал Толя. Они были очень многим обязаны этим людям. Кажется, своими жизнями — а теперь ещё и жизнью будущего ребенка. И подполье делало много нужного и хорошего. В конце концов, они сами хотели что-то предпринять, сами вызвались помогать «подземке», с этого все и началось. Но быть «детектором лжи», но посылать людей на смерть… Они не знали, смогут ли. Они говорили об этом.

— Вас никто не будет заставлять. Вас бессмысленно заставлять. Так. Давайте-ка действительно в душ, и спать. Только найдите мне сначала ваши документы. Попробую сделать из вас москвичей.

— Вы «часовщик»?

Мастер по документам — хозяин явки?

— Подмастерье.

Аня, вставшая было за документами, снова села, накрыла ладонью кружку.

— У вас беда, — это был не вопрос. И этого, кажется, не нужно было говорить, потому что «Саша» снова улыбнулся.

— Нет. Да. У нас как всегда. Служба безопасности, высокие господа, поломанные светофоры. Прорехи, помехи… — и это тоже нельзя было подделать, то, как он сказал — «высокие господа». Без почтения, без ненависти, без страха.

Толя прошел мимо Ани, слегка тронув её за плечо — не продолжай. Вынул из клапана рюкзака документы, которые им откорректировали в Туле. Топорно откорректировали, на автоматы.

— Я программист, — сказал он. — Я могу помочь, если вы скажете мне, что делать…

— Хорошо. Тогда посмотрите потом на предмет блох. Есть тестовая программа. Я вам помогу оттащить рюкзак в спальню. Если вам нужно что-то постирать, дайте мне. Тут стиральная машина с капризами, а я ещё не успел её наладить.

Спальня оказалась просторной, светлой, очень чистой. Без этого затхлого нежилого запаха — но и без всяких следов пребывания в ней человека. Как гостиничный номер перед приходом новых постояльцев. Дверь напротив была открыта, и в зеркальном платяном шкафу отражался угол верстака, на котором лежала одинокая контактная перчатка. Наверное, теплая — узкий, разделенный планками жалюзи солнечный луч падал прямо на нее. Уже в душе, под шум воды, Толя сказал Ане:

— У него кто-то погиб совсем недавно. Ты что, не видишь?

Толя проснулся от взгляда.

— Добрый день, — тихо сказал «Саша». — Сейчас три. Я закончил. Я сварил вам кофе. Вы встаньте, умойтесь, посмотрите, я вам там инструкцию к тестовику выложил, а я пойду позвоню.

— Не отсюда?

— На всякий случай. Я постучу — вот так, как вы звонили.

На сверкающем кухонном столе стояла очередная кружка с кофе, тарелка с бутербродами, ридер и планшетка с уже открытым файлом. А окно кухни выходило на парк — утром он этого не заметил, или занавески были задёрнуты.

Работа была не просто хороша. Если бы он не знал, как выглядели данные раньше, никогда бы не обнаружил подделки. Он её и не обнаружил. У них были новые биографии, новые адреса, слегка сдвинулся психопрофиль, изменились — чуть-чуть, в пределах допустимой ошибки — их генкарты и генкарта будущего ребенка, индекс «А» упал до 84 — всё ещё опасно, но зато не очень расходится с тем, что почувствует при их виде любой варк. И хвосты, хвосты — обломки старых файлов, логи изменений, отчеты об автопроверках с директориями и списками. Сходится, сходится, сходится. Молекулярная структура чипа изменений не показывает. За шесть с половиной часов. Стиральную машину этот пижон наладить не может…

Условный стук он прозевал, как открывается дверь — не услышал, оторвали его от экрана только шаги в коридоре.